Иногда, некоторым людям он может показаться малость угрюмым, слишком сдержанным, возможно – немного неулыбчивым. Осознанию подлежит то, что однажды на Олд Траффорд, Чарльтон был твердо представлен как «один из мальчиков». Каждый, кто пережил Мюнхен, был поражен по-разному и, по словам людей, лучше всех знающих Чарльтона, включая его брата, неоспоримой наглядностью является потеря улыбки и утрата блеска в обломках «Елизаветы».
Друзья, изредка подходят к Джеку Чарльтону и говорят, «Твой Боб ходит, будто у него весь мир на плечах», - и очевидно, что младший брат до сих пор ужасно шокирован событиями в Баварии. Если Чарльтон закрывает глаза, то до сих пор вспоминает ужасный шум металла, затем дым, песок и пронзительный звук сирен. Он может ярко вспомнить прибытие, находясь снаружи разбитого самолета, но до сих пор пристегнут к сиденью, и созерцает так много раненых товарищей лежащих вокруг него, некоторым уже невозможно помочь, и он никогда не забудет последующего утра в госпитале, когда немец по соседней кровати зачитал имена погибших. «Имена всех моих друзей», говорит он. «Друзья, с которыми бы я пошел на танцы в выходные. Друзья, которые пригласили бы меня на обед в Рождество. Возникло чувство, будто мою жизнь забирали от меня, кусок за куском.
На протяжении многих лет Чарльтон был недоступен, или не расположен к разговору о Мюнхене, и это по-прежнему суровое испытание для него найти слова, которые в достаточной мере выразили бы его чувства. Временами он нехарактерно запинается, и, на мгновение опускает свои глаза и голос его еле слышен: «Я нахожу это действительно, действительно огорчительным, даже сегодня», говорит он. «Но я хочу поговорить об этом, потому что я хочу рассказать, насколько же хорошей мы обладали командой. Мы, конечно же, собирались стать первой английской командой, которой покорился бы Европейский Кубок. Я уверен, у сборной Англии был отличный шанс на победу в чемпионате мира в том году. У нас были игроки, Дункан Эдвардс, к примеру, который сыграл бы в 1966 ».